«Архстоянию» — 20 лет! На юбилейном фестивале построили целый город — с горсоветом, аэровокзалом и музеем
«Архстояние» — главный российский фестиваль ленд-арта, то есть искусства, связанного с природными ландшафтами, — прошел с 25 по 27 июля в арт-парке «Никола-Ленивец» в 20-й раз. Поскольку дата совпала с юбилеем другой институции, выставки «АРХ Москва», которой исполнилось 30 лет, команды решили обменяться основателями: художник Николай Полисский, стоявший у истоков «Архстояния», в этом году отвечал за «АРХ Москву», а создатель «АРХ Москвы» Василий Бычков — за «Архстояние». Он придумал построить в парке условный город — со всеми необходимыми компонентами, вроде органа власти и музея. Рассказываем, что у него получилось.
Импульс, который дало «Архстояние» российским художникам и арт-менеджерам, имеет последствия по всей стране. Сами по себе художественные практики на природе не новость в российской арт-среде. Еще в 1970-80-е арт-группа Андрея Монастырского «Коллективные действия» из среды московских концептуалистов совершали регулярные вылазки в лес для своих акций и перформансов. И подобных им было немало. Но создавать монументальные ленд-арт-объекты первым в России стал именно сооснователь арт-парка «Никола-Ленивец» Николай Полисский.
Между тем арт-менеджеров и специалистов по развитию территорий больше всего впечатляет успех проекта «Архстояние» как креативного бизнеса. Заслуга в его развитии принадлежит управляющим партнерам проекта: продюсеру Юлии Бычковой, куратору Антону Кочуркину и эксперту по развитию территорий Ивану Полисскому. Сделать хотя бы наполовину такой же впечатляющий проект, как «Архстояние», конечно, мало кому удается, но сама идея искусства в общественных открытых пространствах становится весьма популярной — правда, попадая в руки градоправителей, подчас искажается до уровня безвкусного украшательства.
Но вернемся в арт-парк «Никола-Ленивец». Все это началось в 2000 году, когда галерей современного искусства в России было мало, а единственной тематической ярмаркой была «Арт-Москва» — тогда очень модная и прогрессивная. Основатель этой ярмарки, а также «Российского Антикварного Салона», non/fiction и выставки «АРХ Москва» Василий Бычков в 2025 году показал себя в относительно новой ипостаси — как куратор и даже автор идей нескольких объектов двадцатого, юбилейного фестиваля «Архстояние». У сторонних наблюдателей мог возникнуть вопрос — почему человек, чье имя ассоциируется со становлением арт-бизнеса в России конца 90-х и нулевых, появляется в качестве куратора на фестивале, от которого все ждут вдохновляющего ленд-арта, перформансов на полях и рейвов на лесных полянах? Все логично и исторически оправданно. Дело в том, что Василий Бычков коренным образом связан с «Архстоянием» и идеей вольного современного искусства в Никола-Ленивце.
Бычков с юношеских времен — друг и единомышленник Николая Полисского, сооснователя арт-парка и его главного демиурга. Так получилось, что Бычков невольно поспособствовал рождению мифа о «Никола-Ленивце». Зимой 2000 года «митьку» Николаю Полисскому пришло в голову целое поле снеговиков. И осуществить свое видение он решил в месте, где не так давно построил дачу вместе с другом-архитектором Василием Щетининым и его женой.
220 снеговиков встали у реки Угры, как бы знаменуя связь с историей места: в 1480 году здесь было так называемое стояние на Угре. Снеговиков лепили местные жители, которые с тех самых пор активно участвуют в строительстве арт-парк. Инсталляция получилась настолько эффектной, что Василий Бычков предложил выставить фотографии этой акции на «Арт-Москве». Так состоялся первый задокументированный арт-проект в «Никола-Ленивце».
«Архстояние» родилось из желания художников и архитекторов вырваться за пределы московских галерейных и музейных залов, дышать другим воздухом и делать что-то, не ограниченное метражом экспозиционных пространств.
До «Никола-Ленивца» Николай Полисский занимался в основном живописью, выставлялся в разных галереях, в том числе у Марата Гельмана. Экспериментировал с акционизмом и перформативными практиками, благо дружба с «митьками» способствовала широте взглядов на художественные формы. Но состоялся он именно здесь, когда сложились его опыт, насмотренность, магия места и радость коллективного труда.
С 2000 года один за другим в парке стали появляться монументальные арт-объекты Полисского, а позже Василия Щетинина и многих других значимых современных художников и архитекторов: среди них, например, Александр Бродский, Ирина Корина и Илья Вознесенский, Иван Горшков, Борис Бернаскони, Дмитрий Каварга, Сергей Чобан. Какие-то объекты появлялись и исчезали, какие-то удачно прижились и представляют собой живой памятник современного искусства и архитектуры.
В этом году на фоне главных архитектурных объектов Никола-Ленивца разворачивается мистерия кураторской идеи. Концепция Бычкова «Мое главное» предложила каждому зрителю «отправиться в путешествие по белому городу, городу-миражу, в поисках своего главного». Одновременный вектор в лес и в город рождает некоторую концептуальную путаницу, однако важно учесть, что участники проекта — не теоретики, а практики: выдвигая идею, они экспериментируют, не до конца осознавая всех последствий. В частности, формулировка «белый город» вызывает немедленную ассоциацию со знаменитыми модернистскими кварталами Тель-Авива, известными как раз под этим названием — хотя получившийся проект никакого отношения к ним не имеет.
Даже отчетливо постмодернистские названия объектов — «Площадь церемоний», «Горсовет», «Аэровокзал» — никак не вяжутся ни с идеей искать «свое главное», ни с образом города-миража в лесу, медитативного и полного духов и мифов. Игра в официальные структуры, предложенная куратором этого года, привела к созданию кластера инсталляций и нескольких аллеей объектов, сосредоточенных в крупном перелеске — за полем со знаменитой «Ротондой» Бродского.
Объекты «Белого города» удались в разной степени и в целом вызывали много вопросов. Почему все они расположены так близко друг к другу? Почему важной частью интерактивности становится запрет ходить по каким-то частям напольных покрытий (для чего выделяется отдельный волонтер)? Почему многие объекты напоминают виденные ранее на известных смотрах искусства вроде Венецианской биеннале — а то и на самом «Архстоянии» прошлых лет? Впрочем, можно считать, что вторичность — часть игры в город, ведь многие города похожи друг на друга как братья.
Отдельно стоит выделить проект «8 башен», разработанный Бычковым вместе с командой «АРХ Москвы». Высокие пирамидальные терема-палатки из белой ткани оснащены колонками, где можно послушать озвученные цитаты восьмерых философов. Слушая Цицерона, Платона или Аристотеля, зрители, по идее, должны пропитаться мудростью, прошедшей через века, и отключиться от городской суеты. Между тем, мысли философов, напротив, звучали скорее как комментарии к текущему времени — и вовсе не давали забыться.
Еще один проект, который не мог не запомниться, — это «Горсовет» авторства трех художников сразу — Бориса Орлова, Сергея Шеховцова и Сергея Яралова. В качестве органа коллективной власти в «городе искусств» выступает музыкальный инструмент — орган. Правда, объект, построенный из металлических труб разного размера, еще больше напоминает летящий вертикально в небо истребитель, в основании которого бежит строка, отражающая мысли зрителей вроде «Мое главное — впечатления, положительные эмоции» и так далее. На этой высокой мыслительной энергии орган-самолет мог бы взлететь ввысь, но не взлетел. Зато вечерами, когда со всех сторон звучала громкая музыка, он подсвечивался инфернальными красно-белыми лучами — что придавало еще больше сходства с самолетом.
Привет гражданской авиации в другой части леса перелеска передал Аристарх Чернышев. Его «Воздушный порт» представлял собой мультимедийный перформанс, где каждый мог найти рейс мечты в любую точку света. Фантазия о безвоздушном перемещении, разумеется, близка каждому городскому жителю, и улететь прямо с лесной опушки в Москву или Париж было бы мило, но этот проект удивил скорее своей прямолинейной декоративностью, чем идеей. Кроме того, «Порт» продолжает традиции 2009 года, когда в местном лесу появилось табло с расписанием несуществующих рейсов.
Куратора Василия Бычкова тянуло к классическим парковым формам — аллеям, колоннадам. «Музей» Наринэ Тютчевой из бревен-колонн напоминает здание эпохи классицизма. Тотемы Дмитрия Шабалина, созданные вообще для другого «Архстояния», укутали тканью, как в парке скульптур зимой. А еще в «Никола-Ленивце» появилась бесконечная «Аллея звезд», созданная в партнерстве с «АРХ Москвой»: это 36 стелл-постаментов с проектами известных российских архитекторов, каждая символизирует важнейшие принципы, идеи и методы звезд архитектурного мира — и одновременно 20-летнее движение фестиваля «Архстояние» навстречу современному искусству и архитектуре.
Сами по себе белоснежные объекты разглядывать интересно, жаль только, экспозиция построена по однообразному музейному принципу. Что касается самих отсылок к классицизму, они здесь совершенно уместны — в парке время от времени передают «приветы» большим архитектурным стилям.
Разумеется, юбилейное «Архстояние» нужно было отметить и яркими перформансами. Среди них, например, «Состояние леса» — танцевальный спектакль на тему лесной архаики. Его спродюсировала команда фестиваля «Context» Дианы Вишневой, а создал Константин Кейхель с большой группой танцовщиков и композитором Константином Чистяковым.
Внутри «Белого города» проходили и многочисленные художественные акции, в том числе ироничная демонстрация «банановой надежды» со множеством транспарантов и лозунгов в духе «Всем банан». В какой-то момент процессию возглавил сам Николай Полисский, который обратился ко всем присутствующим с благодарственной речью.
Многим зрителям запомнились выступление тувинской группы Huun Huur Tu и электронных исполнителей Geju на сцене «Сто костров», где и в самом деле сложили сто костров. Невероятный микс горлового пения, традиционной акустической и электронной музыки стал кульминацией саунд-программы фестиваля.
Впрочем, какой бы ни была музыкальная программа юбилейного «Архстояния», многие гости рассматривали ее как своего рода превью будущего фестиваля «Сигнал», где акцент смещен уже прицельно на электронную музыку и рейв: он тоже проходит в парке «Никола-Ленивец». Точнее, проходил до сих пор. В этом году власти Дзержинского района запретили его проводить, объяснив это угрозой атаки дронов и невозможностью согласовать событие с силовиками. В итоге фестиваль впервые пройдет не в «Никола-Ленивце», а в Москве.
«Медуза»