«Никто не будет настолько безумен, чтобы делать то, что делаю я» 35 лет назад Джим Сэнборн создал скульптуру во дворе ЦРУ. С тех пор энтузиасты пытаются декодировать выбитый на ней шифр. Разгадку знает только автор (и, возможно, разведка)
В 1990 году американский скульптор Джим Сэнборн установил свою скульптуру «Криптос» в штабе ЦРУ в Лэнгли, штат Вирджиния. На лист из толстой меди он нанес сотни символов, которые складываются в четыре отдельных послания. Три из них энтузиасты-криптографы разгадали еще в 1990-х, но четвертый не дался ни им, ни десяткам сотрудников Агентства национальной безопасности, специально работавших над дешифровкой. Журналист Financial Times Оливер Рёдер, специализирующийся на данных, рассказывает, как скульптура изменила жизнь ее 80-летнего автора — и что станет с шифром, когда единственный человек, который знает ключ к коду, уйдет из жизни. «Медуза» пересказывает этот материал.
«Я вставил свечу и заглянул внутрь»
Скульптор Джим Сэнборн живет и работает на небольшом острове у побережья Чесапикского залива, штат Мэриленд. Это место называется островом Джимми. Сэнборн признался журналисту FT, что это название придумал не он.
Участок скульптора скрыт за высокими деревьями, огражден воротами и знаками «Посторонним вход воспрещен»; у подъездной дорожки установлена камера видеонаблюдения. На территории расположены здания, спроектированные и построенные Сэнборном, в том числе большая студия, похожая на военный объект, и дом в модернистском стиле, отделанный зеленой медью. Чуть дальше находится частный пляж и личный тир для стрельбы из лука.
Сэнборн — человек очень высокого роста с огромными руками. Ему 79 лет, у него седые волосы и борода. У него болят спина и ноги; стоять и ходить — тяжкий труд, расплата за долгую карьеру, в течение которой он работал с металлом и камнем. Журналиста FT Сэнборн встретил в походных ботинках, шортах и рубашке с закатанными рукавами.
Сэнборн делит студию с женой, скульптором Джэ Ко. В своих работах она использует бумагу для арифмометра. По словам Сэнборна, их рабочие пространства разделены двумя огнеупорными стенами. Художники выглядят как пара, собирающая и перерабатывающая осколки математической науки.
Сэнборн наиболее известен скульптурой «Криптос», установленной во дворе штаб-квартиры американского Центрального разведывательного управления (ЦРУ) в Лэнгли, штат Вирджиния. Скульптура представляет собой лист меди, напоминающий развернутый свиток со сквозными оттисками сотен букв. С одной стороны скульптуру обрамляет окаменелое дерево, у ее основания расположен небольшой водоворот и два плоских камня. «Размещение свитка в геологическом контексте усиливает ощущение скрытости текста, как будто это ископаемое, застывшее во времени», — сказал Сэнборн в день открытия скульптуры в 1990 году. С тех пор «Криптос» стал неотъемлемой частью будней американских разведчиков в Лэнгли.
«Криптос» состоит из четырех секций, каждая из которых отличается от других тематически и имеет свой шифр. Первые три были расшифрованы профессионалами и энтузиастами десятилетия назад, и их решение известно. Теперь эти секции известны как K1, K2, K3 и K4.
Полный текст надписи K1 гласит: «Между легкой тенью и отсутствием света кроется нюанс иклюзии». Опечатка в слове «иллюзия» намеренная, по словам скульптора, она была призвана ввести в заблуждение тех, кто попытается расшифровать надпись. В секции K2 упоминается магнитное поле Земли — «Оно было совершенно невидимым, как такое возможно?», а также указаны географические координаты на территории здания ЦРУ. K3 — парафраз слов археолога Говарда Картера, сказанных им при обнаружении гробницы Тутанхамона: «Я вставил свечу и заглянул внутрь».
Однако 97 символов, содержащихся в секции K4, остаются загадкой. Это один из самых известных неразгаданных кодов в мире и тайна, которая определила жизнь Сэнборна.
«Были психи, которые хотели меня убить»
За последние 35 лет Джим Сэнборн пообщался с десятками тысяч людей. Они писали ему письма, звонили, отправляли имейлы и приходили к нему домой. Переписка стала занимать у скульптора столько времени, что в конце концов он начал взимать плату — 50 долларов. Эта сумма покрывает обмен не более чем двумя электронными письмами.
Сэнборн рассказал, что получал угрозы от дешифровальщиков и конверты с неким белым порошком. «Были психи, которые хотели меня убить, в этом нет никаких сомнений», — говорит скульптор. При этом он считает, что его произведение требует участия двух художников: кодировщика и декодировщика. Взлом кода «требует определенной креативности, в этом есть элемент искусства. У творческих личностей часто возникают проблемы. У всех нас они одинаковы».
В 1999 году калифорнийский информатик Джим Гиллогли взломал шифры K1, K2 и K3. Сообщив об этом ЦРУ, он узнал, что они сделали то же самое несколькими месяцами ранее. Рассекреченная записка Агентства национальной безопасности (АНБ США) показывает, что его сотрудники расшифровали три секции свитка еще в 1992-м. Сэнборн, говорится в этой записке, «создал милую маленькую головоломку».
K1 и K2 закодированы шифрами Виженера — каждая буква сдвигается по алфавиту в соответствии с буквами секретного ключа. (Ключ для K1 — «палимпсест», а для K2 — «абсцисса»). K3 закодирован шифром перестановки, где буквы остаются сами собой, но переставляются.
В расшифрованной записке АНБ с сожалением отмечалось, что разгадать K4 сотрудникам не удалось: «На этом этапе были расшифрованы три из четырех разделов, и никто из работавших над этим сотрудников АНБ — а нас было несколько десятков — так и не смог расшифровать последнюю часть».
За прошедшие годы Сэнборн дал расшифровщикам несколько подсказок к K4. В 2010 году он объявил, что один фрагмент расшифровывается как «Berlin», а в 2014-м изменил его на «Berlin clock». Еще через шесть лет он сообщил, что другой фрагмент читается как «northeast», и объявил, что дальнейших подсказок не будет. А затем добавил, что правильнее «east northeast».
Эти подсказки так и не помогли. В день Сэнборн получает несколько десятков писем с неверными расшифровками. Их новую волну спровоцировало появление больших языковых моделей. В поисковике Google по запросу «Криптос» можно быстро отыскать статью человека, который заявляет, что решил K4 с помощью чат-бота Grok. По словам Сэнборна, этот человек ошибается: «Проблема ИИ в том, что он лжет, он говорит то, что вы хотите услышать. Эти люди настолько высокомерны, настолько уверены в том, что им точно удалось решить проблему, потому что ИИ сказал им, что они ее решили. Поздравляю».
Даже если K4 будет взломан, отдельные решения «Криптоса» объединятся в метакод, уже давно обещает Сэнборн. Другими словами, говорит он, существует K5.
«Я изображаю феномен, невидимую силу, чувство, ужас»
Сэнборн вырос в Вашингтоне и его окрестностях. Его родители работали в Библиотеке Конгресса — месте, которое он называет «институциональными зелеными коридорами» федерального правительства США. Этот образ стал для Сэнборна навязчивым. Он зарабатывал на жизнь, занимаясь общественным искусством, и эти коридоры стали источником его сырья — данных, науки, технологий, войн, заговоров, шпионажа.
В вычислительном центре Налогового управления США в Западной Вирджинии, где налоговые документы хранились на магнитной ленте, Сэнборн создал скульптуру «Двоичные системы», ее центральный элемент — намагниченный камень. В комплексе Национального управления океанографии и атмосферы в Мэриленде он построил «Береговую линию» — бассейн с непрерывно накатывающими волнами, напоминающий океан в миниатюре. Сэнборн считает эту свою работу лучшей после «Криптоса».
Отец скульптора был художником и гравером. В юности Сэнборн мечтал стать археологом, антропологом, социологом и медиевистом. В одни из школьных летних каникул он отучился на археологическом курсе в Оксфордском университете в Британии и попал на раскопки. В Саутгемптоне он нашел человеческий скелет, а в оксфордской часовне обнаружил забытый средневековый проход в склепе.
В 1970 году он поступил в аспирантуру Института Пратта в Нью-Йорке по специальности «скульптура и керамика». Его первый проект для курса скульптуры показался ему вполне приемлемым для начинающего скульптора — репрезентативная голова. Но у однокурсников это не вызвало энтузиазма. «Это было похоже на ядерный взрыв в аудитории, — вспоминал он. — „Сэнборн, черт возьми, ты думаешь, что живешь в 1940 году?“»
Его следующими проектами стали огромные органические формы из пенополистирола, выступавшие из окон и дверей комнат, где они экспонировались. Остаток учебы Сэнборн провел, изучая авангард в галереях в центре Манхэттена. Он отказался от изображения человеческой формы. «Я изображаю феномен, невидимую силу, психологическое чувство, ужас или что-то в этом роде», — сказал он однажды.
По выходным начинающий художник приезжал в парк со своей скульптурой в кузове грузовика и устанавливал ее на лужайке перед расположенным там офисом, как будто компания приобрела и выставила его работу. Охранники прогоняли его вместе со скульптурой, но до этого он успевал сделать фотографию для своего портфолио.
Сэнборн давно возмущается политикой мира профессионального искусства. Он больше не ходит в музеи и галереи и подозревает, что его неприязнь к феодальной системе и торгу подпортила его репутацию еще в молодости. Его карьеру подпортила и паранойя. Когда знаменитый скульптор Исаму Ногути посетил студию молодого Сэнборна, Джим переживал, что во время визита Ногути украдет его идеи. «Я был параноиком и до сих пор им остаюсь, — сказал он в интервью в 2009 году. — Но теперь уже в меньшей степени, потому что знаю, что никто не будет настолько безумен, чтобы делать то, что делаю я».
«Кто знает… только УУ»
Дом Сэнборна трижды пытались ограбить, рассказывает скульптор. Его жена Джэ Ко теперь отказывается жить там в его отсутствие.
Сэнборн не удивлен, что K4 остается неразгаданным уже 35 лет. Он разработал его «в сотрудничестве с криптографом, который шифрует секреты национальной безопасности». Решение K4 где-то в конверте, говорит Сэнборн. Он не может вспомнить текст навскидку, но помнит достаточно, чтобы проверять письма расшифровщиков.
В 2009 году Сэнборн дал пространное интервью Архиву американского искусства Смитсоновского института при условии, что оно будет опубликовано только после его смерти (c тех пор это ограничение снято). Сэнборн рассказал архивисту, что по требованию ЦРУ, которое, по всей видимости, не хотело, чтобы в свитке были зашифрованы коммунистические или порнографические материалы, он передал информацию о тексте так называемому Департаменту исторической разведки. По его словам, он вошел в кабинет и спросил, обладает ли кто-либо из присутствовавших фотографической памятью. Отозвался один человек, и Сэнборн попросил его покинуть комнату.
Затем он передал оригинальный текст сотрудникам исторической разведки. После прочтения, уверяет скульптор, у одной женщины затряслась рука — видимо, от текста и уровня ответственности за его секретность. Затем ее охватила сильная дрожь, она заплакала, и ее пришлось вывести из кабинета.
Позже в том же интервью Сэнборн сказал: «Не факт, что я выдал им весь код». Представители ЦРУ в ответ на запрос FT передали, что считают Сэнборна авторитетом во всем, что касается его скульптуры, и не поручатся за полноту полученного ими решения.
Считается, что Сэнборн передал ключи ко всем четырем кодам Уильяму Уэбстеру, тогдашнему директору ЦРУ. В К2 даже написано: «Кто знает… только УУ». Сэнборн показал FT фотографию, где он передавал Уэбстеру «что-то» на церемонии открытия скульптуры в 1990 году. «Я совершенно ничего об этом не помню», — сказал Уэбстер газете The New York Times в 1999 году. «Честно говоря, я не совсем уверен, что именно я ему передал, — сказал Сэнборн FT. — Я не помню».
Уэбстер умер в середине августа на 102-м году жизни.
«Трудно продать то, о чем нужно читать. Но он справился»
В конце 1970-х и начале 1980-х Сэнборн выставлял свои работы вместе с Дайан Браун, которая тогда была галеристкой в Вашингтоне и Нью-Йорке. Она продавала его большие работы из камня, с тех пор они остаются друзьями. «Он не тусовался со всеми, и его работы тоже отличались от того, что тогда происходило», — говорит Браун, имея в виду современников, таких как скульпторы-концептуалисты Рокне Кребс, Юрий Швеблер и Жауме Пленса. «Его поздние работы стали настолько научными, что о них приходилось читать. Трудно продать то, о чем нужно читать. Но он справился».
Сэнборн делит свою работу на десятилетние периоды. 1980-е были временем изучения невидимых сил Земли. Сила Кориолиса и магнитные поля завораживали его. Магнитные железняки — горные породы, обладающие естественной намагниченностью, вероятно, из-за ударов молний на протяжении тысячелетий — стали ключевым элементом работ Сэнборна. Однажды физик из NASA подсказал ему город в штате Юта, где горнодобывающая компания сносила гору, находившуюся в поле молний. Сэнборн приехал со стальными тросами и грузовиками и перевез материал для будущих скульптур на восток.
«Земная физика» (так же как и работа «Критическая сборка») исследует взаимосвязь чистой науки и технологий; инструменты, чаще ассоциируемые с наукой, становятся неотъемлемой частью произведений искусства. Это переосмысление напоминает человеку о рисках, выгодах и сложностях процесса принятия решений
1990-е, начиная с «Криптоса», были посвящены невидимым силам человечества. В одном из проектов, «Тайное устаревание», скульптор использовал документы, которые он смог раздобыть в ЦРУ. Другая бронзовая работа, «Кириллический проектор», содержала зашифрованную секретную переписку КГБ.
Сэнборн усовершенствовал серию бронзовых цилиндров, украшенных перфорированными буквами, которые проецируются в окружающее пространство благодаря источнику света в центре. По сути, это близнецы «Криптос», свернутые в вертикальные буррито. Эти цилиндры стали узнаваемыми. Единственная проблема заключалась в том, что в студенческих кампусах, где они стояли, их часто заполняли пустыми пивными банками. «Все тексты на них связаны с историей», — говорит Сэнборн. «Что-то из них фактическое, что-то — вымышленное. То есть я и сам иногда выдумываю».
К середине 1990-х годов работа над тайными силами человечества истощила Сэнборна, и он отправился на запад США. Его вдохновляли такие художники, как Роберт Смитсон и Джеймс Таррелл, для которых открытая местность была средством самовыражения. Но Сэнборн возражал против физического манипулирования первозданным миром. Поэтому он использовал мощный, изготовленный на заказ проектор, который мог создавать изображение на расстоянии в четверть мили (около 400 метров). Если холм смутно напоминал куб, художник проецировал на него идеальный куб, а если выглядел как треугольник, он проецировал на него идеальный треугольник — «чтобы вспомнить изначальный кристаллический ландшафт, который я представлял». Единственное свидетельство того, что эти его работы действительно существовали, — широкоформатные фотографии, сделанные самим Сэнборном.
В последний раз Сэнборн работал в Нью-Мексико. После того как он узнал, что находится всего в нескольких милях от Хорнада-дель-Муэрто — пустынной котловины, где в год рождения Сэнборна взорвалась первая атомная бомба, — атомное оружие поглотило его на следующее десятилетие.
Кропотливые исследования помогли скульптору воссоздать лабораторию Манхэттенского проекта в Лос-Аламосе — так получилась его работа «Критическая сборка». Особенно художника поразило то, что мельчайшие детали ядра бомбы были изготовлены ювелирами. Он потратил три года на воссоздание старого ускорителя частиц по записям и фотографиям.
Скульптуры Сэнборна запечатлевают момент, когда наука становится технологией, а прекрасное — ужасным. «Этот момент, когда чистая наука превращается в технологию, — очень непростой, и мы находимся в самом разгаре эпохи искусственного интеллекта», — сказал он FT. В каталоге 2003 года «Атомное время: чистая наука и соблазн» он описал свою тему как «тиранию машин, оставленных по ошибке. Машины могут жить собственной жизнью и в итоге обретать весомый символизм, который порой выходит за рамки человеческого».
Сейчас скульптор читает материалы по доисторическому периоду, американскому и европейскому древнему каменному веку.
«Он начал немного параноидально себя вести»
В 1988 году газета Village Voice опубликовала статью под названием «Искусство штата» о том, что ЦРУ собирается коллекционировать произведения искусства, включая работу Сэнборна. Скульптор помнит, как ее автор Элизабет Хесс высмеивала художников, работавших на ЦРУ, и обвиняла их в «получении денег от Сатаны». «Это сильно отбросило мою карьеру назад, — говорит Сэнборн. — Все мои выставки были обречены».
В этой статье Хесс в основном критиковала ЦРУ: произведения искусства в Лэнгли должны были быть скрыты от посторонних глаз, таким образом став «публичным искусством в наименее публичном из всех пространств». Хесс задавалась вопросом, «берет ли произведение искусства преступления своего коллекционера на себя», и отвечала цитатами: «искусство никоим образом не оправдывает операции ЦРУ» и «самое чувственное искусство изменит образ мышления людей». Сэнборн видит это именно так — как легкий внутренний толчок.
Он вспоминает, как работал над «Криптосом» в студии-складе в неблагополучном районе на северо-востоке округа Колумбия. Во дворе склада скульптор, по его словам, находил трупы. Строительство заняло два с половиной года, для него потребовалось двенадцать лобзиков, тысяча лезвий и несколько помощников, которые выполняли изнурительную работу по вырезанию букв из толстой меди, иногда со скоростью всего несколько штук в день. Всего на изделии 1736 символов.
Один из этих помощников, Дэвид Шелдон, стал правой рукой Сэнборна во время строительства и монтажа. Сейчас он работает скульптором в Северной Каролине. Шелдон запомнил Сэнборна как практичного и требовательного руководителя, но мало что запомнил о коде. Он думал, что текст был написан автором шпионских триллеров Джоном ле Карре. Сэнборн рассказал FT, что обдумывал эту идею, но потом отказался от нее.
Гораздо лучше Шелдон запомнил паранойю Сэнборна. Во время создания «Криптоса» тот считал, что за ним следят. Он встречался со своим консультантом по криптографии, бывшим сотрудником ЦРУ Эдвардом Шейдтом, в секретных местах. Сэнборн подозревал, что шпионы забираются по лестницам склада и подглядывают в студию, а его телефон прослушивается. Он считал, что это может быть попыткой АНБ опередить ЦРУ. «Он начал немного параноидально себя вести, — сказал Шелдон. — Не знаю, было ли это оправданно».
По словам Сэнборна, во время установки скульптуры в штаб-квартире ЦРУ на него обрушился шквал оскорблений. Сотрудники указывали на него, смеялись, ругались и называли проект шуткой. Однажды грузовик, полный материалов, пропал, а спустя несколько недель их заменили без объяснения причин. По словам Сэнборна, эти события «совершенно ясно показали раскол на самом высоком уровне управления». Представитель ЦРУ не смог подтвердить FT этот инцидент: «Как и многие произведения искусства, „Криптос“ не вызвал всеобщей зрительской симпатии сразу после премьеры. Однако с годами он завоевал восхищение и любовь сотрудников ЦРУ».
«Я — последнее звено»
Элонка Данин, разработчица видеоигр и любительница криптографии, ведет сайт, посвященный «Криптосу». Она познакомилась с Сэнборном и стала вторым громоотводом для фанатов скульптуры, помимо ее автора: примерно раз в неделю кто-то сообщает ей, что решил K4. Журналист FT спросил ее, почему решение никому не дается. «Потому что это сделал Джим, а он не криптограф, — сказала она. — Он художник, и я думаю, он сделал что-то забавно-дурацкое».
Хотя Сэнборн ценит ее энтузиазм, он подозревает, что Данин ввязалась во все это только ради того, чтобы самой разгадать шифр, став ближе к его автору: «Главной причиной было желание узнать, есть ли в коде какая-нибудь оплошность», — сказал он.
Однажды скульптор показал Данин портфель, в котором, по его словам, хранились все записи, касавшиеся «Криптоса», а затем вышел из комнаты. Данин вспоминает, что испытала искушение схватить портфель, запрыгнуть в машину и сбежать. Но удержалась, подозревая, что это проверка.
Так почему Данин и ее коллеги-дешифровщики продолжают упорствовать над этой задачей? «Обычные люди, столкнувшись со сложной математической проблемой, впадают в отчаяние и грустят, — говорит FT Винод Вайкунтанатан, информатик и криптограф из Массачусетского технологического института (MIT). — Мы, криптографы, — редкий вид людей, которые радуются существованию сложных проблем».
Что произойдет с К4 после смерти Сэнборна — одна из таких сложных проблем. У скульптора нет родственников, кроме нескольких совсем дальних в Колорадо — по его выражению, «людей родео». Хотя его жена Джэ Ко слышала решение К4, она не помнит его, а сам Сэнборн не хочет ее этим обременять. «Я — последнее звено», — говорит он. Он думает о смерти и открыто говорит о своих проблемах со здоровьем.
«Джим — очень близкий друг ЦРУ»
На случай смерти у Сэнборна есть план. Он пообещал рассказать о нем журналисту FT при условии, что тот не поделится им с ЦРУ.
На следующий день они встретились в штаб-квартире в Лэнгли — огромном кампусе, окруженном лесом и не видимом с шоссе. Журналист FT нажал кнопку домофона и сказал, что пришел посмотреть на скульптуру Сэнборна, после чего назвал свой номер социального страхования. Его проверила вооруженная охрана. На скамейке во дворе сидел Сэнборн — в солнцезащитных очках, шляпе сафари и в сопровождении трех сотрудников управления. «Знаете, Джим — очень близкий друг ЦРУ», — сказал один из них.
Проходя по коридорам — мимо библиотеки, кафетерия и галереи, сочетающей абстрактные экспрессионистские полотна и военные сцены, — Сэнборн указал туда, где, по его мнению, раньше располагался Департамент исторической разведки, и показал двери, через которые десятилетия назад он переносил тонны камня и металла, наклоняя их с помощью специальной портальной системы, будто строя корабль в бутылке. Работая в здании, Сэнборн видел знакомых из мира искусства. Раньше он даже не подозревал, что они работают в ЦРУ.
Секция К4 во дворе ЦРУ была почти полностью — и намеренно — скрыта камнем. Сэнборн, много лет не бывавший в ЦРУ, сказал, что его работа неплохо состарилась и выглядит достойно. Он был особенно рад высоким деревьям: когда он работал в этом дворе, они были еще совсем молоденькими. Когда-то на этом месте был холм, покрытый зеленью, потом его снесли бульдозерами и застроили, а теперь он снова становится зеленым.
«Сила в тайне, а не в ее отсутствии»
На острове Джимми Сэнборн спросил журналиста FT, может ли он ему доверять, а затем положил на обеденный стол лист бумаги.
Это было неотправленное письмо, адресованное «поклонникам, недоброжелателям, сыщикам, гениям, сотрудникам ЦРУ, криптографам и прочим провокаторам». В нем Сэнборн объяснял: «У меня больше нет физических, умственных и финансовых ресурсов, чтобы поддерживать 97-символьный код K4».
В письме говорилось, что он доверяет свой секрет машине. Он передаст K4 системе искусственного интеллекта — чтобы та хранила его и обрабатывала запросы дешифровщиков. Код будет хеширован, поэтому бот не сможет раскрыть его, но сможет подтвердить. Ответ будет голосовым, хотя Сэнборн и не задумывался, будет ли этот голос похож на его. Как и самые монументальные его произведения, последняя работа Сэнборна будет связана с технологией, к которой он относится крайне скептически.
Торги, на которых будет продана система с решением К4, а также некоторые документы о «Криптосе» и небольшой медный тестовый образец, пройдут на бостонском аукционе RR в ноябре. Они приурочены к 35-летнему юбилею скульптуры и 80-летию Сэнборна. Предварительная оценка того, что собирается продать Сэнборн, составляет полмиллиона долларов.
В письме Сэнборна также содержалось пожелание и намек: «Я искренне надеюсь, что новый владелец решит сохранить К4 в тайне. Если нет, то (подсказка) какой в этом смысл? Сила в тайне, а не в ее отсутствии».
«Медуза»