«Пыльные бури стеной стоят» Астраханскую область заносит песком — из-за изменения климата и равнодушия властей. Репортаж из региона, который поглощает пустыня
Совсем скоро Астраханская область из края знаменитых на всю страну арбузов и дынь может превратиться в безжизненную пустыню. И это не преувеличение от встревоженных ученых: достаточно съездить в некогда цветущий регион и увидеть, как его буквально поглощают пески. Журналисты независимого издания об окружающей среде «Кедр» отправились в астраханские села, особенно сильно страдающие от опустынивания, поговорили с местными жителями о выживании в таких условиях, а также узнали у экологов, что, помимо климатических изменений, усугубляет ситуацию на юге России — и есть ли способы хоть как-то повлиять на происходящее. «Медуза» публикует этот репортаж целиком.
Плотный серо-коричневый столб пыли растягивается фронтом на несколько сотен метров. «Облако» высотой с пятиэтажный дом, движимое шквалистым ветром, накрывает дома и дороги, царапается в окна. За ним и внутри него ничего не видно. Оно может «идти», не сбавляя темпа, по несколько часов. А успокоившись, оставит после себя слои песка.
Это пыльная буря. Такие происходят здесь каждый год.
Астраханская область обычно ассоциируется с изобилием: арбузами, дынями и невероятными уловами рыбы. Мало кто знает, что все это находится на грани небытия. Регион съедает пустыня.
Опустынивание идет на четверти астраханских земель — 1,3 миллионов гектаров. Еще 2 миллиона гектаров находятся в зоне риска. Люди забрасывают огороды, потому что на раскаленном песке ничего не вырастить. И перестают ловить рыбу — потому что водоемы пересыхают.
Корреспондент «Кедра» отправилась в заволакиваемый песками регион, чтобы рассказать, почему происходит эта катастрофа и как местные привыкают жить внутри нее.
С проблемами сталкивается не только Астраханская область
Проблема опустынивания полностью или частично затрагивает 28 регионов России. Особенно интенсивно этот процесс происходит в Астраханской и Волгоградской областях, Ставропольском крае, Калмыкии, Дагестане и Чечне. В Калмыкии из-за распашки земель и перевыпаса скота во второй половине ХХ века образовалась единственная в Европе антропогенная пустыня — Черные Земли. Она уже занимает 47,3% территории республики. Климатологи прогнозируют «тотальное опустынивание» в Волгоградской области, где уже деградировало 80% земель. В Дагестане в открытые пески превратились 150 тысяч гектаров.
С точки зрения ООН, опустынивание относится к одной из самых серьезных экологических проблем планеты. По данным организации, 2 миллиарда человек во всем мире живут в засушливых регионах, при этом скорость деградации земель сегодня в 30–35 раз выше, чем в предыдущие столетия.
«Помогает нам только дождь»
Проехав от Астрахани на запад чуть более 100 километров, сворачиваем с трассы в степь — две продавленные колесами колеи тянутся к горизонту. Температура под 40 ℃.
Через пару километров степь отступает, постепенно сменяясь песком. Вместо ковыля, цветов и разнотравья из-под земли пробиваются лишь редкие клочья верблюжьей колючки. Вскоре за встающими в полный рост песчаными дюнами становятся видны опоры ЛЭП и полтора десятка домов. Это поселок Барханы — всего одна улица, почти все постройки на ней заброшены.
Песок переваливается через заборы, доползает до крыш. По дороге пробегает желтая ящерица.
Заметив автомобиль, из-за деревянной калитки выглядывает женщина в голубом халате и белом платке. Альбина не местная: она приезжает в Барханы навестить свекровь и привезти ей продукты. Сама она с мужем и детьми живет в 40 километрах отсюда, в поселке Прикаспийском.
— В Барханы даже муниципальную воду привозить перестали. Говорят, через пески проехать не могут, — сетует она. — Да и куда нам: здесь четыре дома жилых осталось. Все разъехались. Мы теперь раз в месяц скидываемся и частника нанимаем. Тонна воды — тысяча рублей.
Когда-то в Барханах был свой магазин, медицинский пункт и клуб. В советское время здесь разводили скот, выращивали бахчевые культуры, а воду для орошения подавали из Волги по искусственному каналу.
— Здесь хорошо было, — Альбина следит за моим взглядом, скользящим по разрушенным стенам и продавленным крышам домов. — После развала Союза совхоза не стало, и пески пришли. Опустынивание началось. Пыльные бури поднимались, аж ничего не видно было. Люди откапывались, но ветер снова песок приносил. Многие устали.
Женщина, кажется, стесняется. Говорит, что ее свекрови еще повезло: дом находится с подветренной стороны поселка, куда приносит меньше песка. И спешит распрощаться.
Проходя дальше по улице, замечаем наваленные на крыши сараев камни и подпирающие заборы доски — все это сделано, чтобы ветхие строения не сносило ветром. Большинство дверей заколочены. Один из дворов завален кизяком — высушенным навозом, который здесь используют как топливо для печей. В корытах лежат солевые лизунцы — добавка к корму для скота.
— Айда! — с холма спускаются женщина с мужчиной. Звеня жестянками в руках, они загоняют во двор стадо баранов.
Шулпан прожила в Барханах 60 лет и раньше работала в местном магазине. Половина ее дома уже засыпана песком, жилую часть от него отделяет стена из досок. О прошлом она вспоминает с придыханием, а о современности говорит с неохотой. Суть ее рассуждений такова: «Мы больше ни на что не надеемся».
Один раз приехали [чиновники] перед выборами, обещали техникой песок расчистить. Потом сказали: нет, техника бесполезна здесь. И ничего не сделали. Главу района я так давно не видела, что уже не знаю, как его зовут. А теперь мы тем более никому не нужны, стране не до нас. Вчера такая пыльная буря была, еле из дома выходили. Реально нам помогает только дождь.
По версии властей, судьбу поселка предопределило закрытие совхоза. Тогда по искусственному каналу, который вел в Барханы, перестали подавать воду из Волги. Почему было принято такое решение, сказать за давностью лет никто не может. Как бы то ни было, люди и местность остались без источника воды.
Опустыниванию способствовал и продолжающийся выпас скота, который вытаптывал растения, сдерживающие распространение песка. В 2018 году районная администрация организовала в Барханах высадку джузгуна — многолетнего кустарника, который используют для борьбы с опустыниванием. Джузгун хорошо сдерживает перемещение песков, укрепляет почву, удерживает снег и дождевую влагу. Рядом с ним можно высаживать деревья и травы, постепенно восстанавливать степную экосистему.
Однако высаженные близ Барханов растения вскоре погибли, в чем чиновники обвинили местных жителей, которые якобы пришли на посадки пасти свой скот. «Второй раз деньги на распустынивание выделять не будем», — заявил тогда губернатор Александр Жилкин. Местные с властями не согласны и своей вины не видят.
— У меня всего 60 баранов и 20 коз, этого мало, в совхозе было больше, — Шулпан подходит к деревянному столу и смахивает песчинки. Над столом — заклеенное прозрачной клеенкой окно. — К траве мы скот далеко водим, а сено покупаем, хоть оно и дорогое. На водопой к колодцу ходим, и он далеко, вода там только для скота. Хозяйством спасаемся как можем.
При совхозе от опустынивания Барханы спасала подача волжской воды по каналу и система мелиорации — пусть и искусственно, но окрестности напитывались влагой. Да и дождей было больше — сейчас количество осадков снижается из-за изменения климата. В 2018 году весной и в первой половине лета на большей части Астраханской области не случилось ни одного дождя.
Сегодня из благ цивилизации в Барханах осталось только электричество. В администрации Наримановского района заявляли, что хотели переселить местных в комнаты бывшего детдома поселка Прикаспийского, но люди отказались. Когда я спрашиваю об этом, Шулпан заметно оживляется.
— Даже после войны так не делали, придумали тоже, — возмущается она. — Я всю жизнь работала, нажила что-то, мне все оставить? А там мы бы все в каморках ютились. В очереди стояли бы, чтобы на одной кухне еду приготовить. Да и вода у них тухлая. У нас даже чище, хоть и подвозная.
Мимо проходит мужчина и бросает: «Очередное бесполезное интервью. Никто нам не поможет». Шулпан согласно кивает:
Сейчас тем более не помогут. Остаемся из-за хозяйства, чтобы детям поддержка была. Да и денег нет, переезжать некуда. У меня сын и внук квартиру снимают. Это что такое? Раньше мы женились, и сразу квартиры давали. А сейчас, чтобы квартиру заиметь, надо на войну ехать, 5 миллионов заработать. Вот и все. Песком зарастаем.
Шулпан уходит. Из соседнего дома появляется женщина в платке, темных очках и костюме камуфляжного типа — в такой одежде она полностью защищена от палящего солнца. Идет к своему стаду овец и коз в 100 голов. Говорить отказывается.
Снимали и говорили уже. Люди до сих пор смеются над нами. У нас тут ребенок с ДЦП вместе с мамой жил, мы только из-за него, не из-за наших, на камеру все рассказали, как мы тут живем. Чтобы государство заметило. Но никто не помог. Только волонтер с Москвы потом купила этой семье жилье.
В каждом ее слове чувствуется обида. Съемка, о которой вспомнила женщина, проходила в 2015 году для телеканала «Астрахань 24».
— Потом мне знакомые звонили и говорили: ты там был, что ли, плакался? — вспоминает вышедший из того же дома пожилой мужчина в кепке. — Без толку. У нас хоть скот есть, а у кого и этого нет, идут на СВО: дом покупают, машину и живут нормально. Но я старик, бегать не смогу, а там же двигаться надо, чтобы не…
— Тохта, — одергивает его на казахском женщина в камуфляже.
«Пыльные бури стеной стоят»
Пустыни для Астраханской области — ландшафт вполне естественный. Они были здесь, как и в соседнем Казахстане, тысячи лет назад. Проблемой для людей является не их наличие, а их разрастание и вытеснение степей.
Астраханский эколог Станислав Шинкаренко указывает, что основных причин опустынивания в регионе две: климатические изменения и деятельность человека.
Количество осадков уменьшается, а испаряемость [из-за потепления] растет. Неконтролируемый выпас, в свою очередь, приводит к деградации пастбищ до такой степени, что они полностью утрачивают растительный покров, после чего образуются массивы подвижных песков.
Процесс опустынивания шел здесь и раньше. Первые попытки остановить пески были предприняты еще в XIX веке. Для этого высаживали засухоустойчивые растения: джузгун, сосны и саксаул безлистный. При СССР была запущена программа, которая предусматривала создание лесополос для борьбы с засухой и наступлением песков.
— План был направлен на противодействие деградации почв за счет создания полезащитных лесных полос и гидротехнических сооружений, а также введения почвозащитных севооборотов. Благодаря его реализации количество пыльных бурь на пахотных землях значительно сократилось, — утверждает Станислав Шинкаренко.
Однако к 1990-м годам, когда сельское хозяйство стало приходить в упадок, работы по расширению и модернизации систем ирригации и лесопосадок в большинстве своем были свернуты, как и проекты по борьбе с опустыниванием.
В 2022 году губернатор Игорь Бабушкин заявил, что в Астраханской области истощено 80% пастбищ. Отчасти это связано и с самим методом выпаса скота.
— Исторически здесь жили кочевые народы, которые перемещали свой скот с места на место, — рассказывает астраханский эколог, попросивший об анонимности. — При кочевом выпасе нагрузка на пастбища распределялась равномерно.
Однако при СССР образ жизни скотоводов стал более оседлым — этому способствовало и создание колхозов, и в целом более строгий контроль государства за гражданами. Со временем скотоводство в Астраханской области стало неотгонным — животных перестали водить на большие расстояния.
— Сейчас все земли поделены на чабанские точки, в которые скотина приходит каждый вечер, вытаптывая одни и те же тропы, — говорит эколог. — Растительность не успевает восстановиться.
В Наримановском районе нередко встречаются одинокие домики посреди степи — небольшие помещения для загона скота и отдыха пастуха, называемые кошарами или чабанскими точками. При повороте с трассы к селам можно заметить стада животных, бродящих в поисках редкой травы. Останавливаемся у одного из них. Рядом слышится рев мотора и лай собаки. Пастух в зеленой панаме глушит свой мотоцикл, продолжая следить за баранами. Он выгоняет скот на эту точку уже четыре года.
— Травы не хватает, все хуже и хуже становится, — неохотно рассказывает он. — Раньше поля помидорами засаживали, арбузами, чего только не было. А теперь что воды, что травы мало. Последнее песком засыпает. Ветра приносят часто.
После уточняющего вопроса соглашается:
— Да, скот тоже траву вытаптывает — а нам что делать? Жить как-то надо.
По словам биолога Людмилы Яковлевой, изучающей проблемы опустынивания, только 3% астраханских животноводов планомерно занимаются рекультивацией земель: засеивают их после выпаса, удобряют компостом, навозом или покрывают растительными остатками для обогащения органикой.
— На фоне засух перевыпас приводит к катастрофическим последствиям, — говорит Станислав Шинкаренко. — В том числе к масштабным пыльным бурям, которые многократно увеличивают площади открытых песков и других участков без растительного покрова.
Линейное — одно из крупнейших сел Наримановского района, где проживают почти 900 человек. В центре — деревянный домик сельсовета, есть детский сад и школа, куда приезжают дети из соседних сел. В 1959 году на открытии московской ВДНХ арбузы из Линейного взяли высшую награду за свой размер и вкус. Теперь поселок тоже сдает позиции пескам. Только в 2023 году специалисты Россельхознадзора выявили в Линейном участок опустынивания на 90 гектаров.
На повороте с трассы к селу в тени у магазинов местные жительницы выставили свой товар: коробки с арбузами, помидорами, абрикосами.
— Раньше колхоз у нас был миллионером, арбузным краем назывались, теперь все развалилось, — рассказывает уроженка села Марьям и, показывая на коробки с фруктами, поясняет: — Вот, только дождь помог мне весной это вырастить. Мы коров и баранов всегда держали, теперь никого не держим. Все сохнет, поливать нечем.
Регина, темноволосая женщина в красном фартуке, тоже живет в Линейном всю жизнь. Здесь родились ее мать и бабушка. Женщина продает рыбу и рассказывает, как изменилось фермерское хозяйство в селе.
Наши всегда скот держали, брали земельные участки, старались что-то вырастить и продать, другой работы не было. А сейчас невозможно: зелени нет, коров кормить нечем, воды и сена мало. Бывает, нас песком засыпает, ветер поднимается, и на нас летит. Невыносимо, что с Астраханью творится. В городе еще ничего, а у нас, в сельской местности, пыльные бури стеной стоят. В пустыню все превращается.
Остались только на карте
Голубой цвет рассыпан по карте Наримановского района каплями, словно после дождя. Это западные подстепные ильмени (ЗПИ) — система пресных и соленых озер в западной части дельты Волги. Они расположены в Наримановском, Икрянинском и Лиманском районах, где проживают в общей сложности 120 тысяч человек. Ильмени заполняются только в половодье, являясь основным источником воды для местного населения.
Зеркально-голубые, отражающие небо озера с мохнатой зеленью вокруг чередуются с разбросанными посреди иссушенной на солнце травы белыми пятнами, которые издали можно принять за снег. Это солончаки — засоленные остатки озер, исчезающих из-за маловодья.
— Если участки не затапливаются регулярно в связи с малым режимом обводнения, начинается осолонцевание и деградация почв, — рассказывает астраханский эколог, попросивший об анонимности.
Вблизи села Курченко Наримановского района в нос ударяет резкий запах полыни. Белыми буквами на синей табличке выведено «Ильмень Крибаус». Воды в ильмене нет — только пыльная трава. В некоторых магазинах района уже появились синие бочки с кранами — вода на розлив. Где-то рядом с ценой в 6 рублей за литр приписано: «Новинка в Астрахани».
— Если по карте смотреть, наше село огибает вода, — рассказывает жительница села Курченко Адель. — Но вы сами видели: там все пересохло, а на другой стороне тиной и камышом заросло. После нагревания тухлый запах от нее поднимается. Все, что посадили в этом году, высохло. Многие умнее поступают и огороды уже не сажают.
В 2021 году на проблему недостатка воды обратило внимание МЧС России. Представители министерства констатировали, что из-за обмеления дельты Волги воды не хватает 10 тысячам жителей трех районов Астраханской области. Селяне Наримановского района даже обратились к главе Татарстана Рустаму Минниханову в надежде привлечь внимание к проблеме. Жалобы они пишут до сих пор, но ситуация не становится лучше.
На въезде в село Николаевка Наримановского района — выкрашенная в цвета государственного флага инсталляция с названием поселения и годом основания — 1850. Помимо детского сада и школы, здесь имеется птицефабрика и храм Николая Чудотворца. В конце села расположено кладбище — там над свежими могилами на ветру развеваются российские триколоры. На трех улицах поселка зелени больше, чем в других селах, но проблемы у местных те же.
— Мы тут скоро пересохнем все, — сходу говорит сидящая на скамейке возле синего бревенчатого дома женщина. Она представляется Раисой. — Воду питьевую нам два раза в магазины подвозят: по вторникам и субботам. А техническая… Я покажу.
Раиса встает и ведет меня к зарослям камыша. Там среди тины и ряски, в болотной мути, действительно, поблескивает вода. От нее исходит тухлый запах.
— Он [водоем] обычно заполняется весной, когда вода приходит с Волги. Но сбросы в последнее время очень маленькие, и к лету все высыхает. А еще же, говорят, климат меняется. Вода испаряется, тухнет и тиной зарастает, — Раиса безнадежно машет рукой.
Этот заросший камышом водоем — часть ильменя, который тянется вдоль села. В центральной части он выглядит получше, здесь больше открытой воды. Рядом на детской площадке бегают дети с пустыми пятилитровками в руках. Напротив, возле магазина «У Лии», толпятся взрослые. Услышав вопрос про воду, начинают говорить наперебой.
— Ни зубы почистить, ни в баню сходить, — жалуется женщина по имени Татьяна. — Купаемся в зеленой воде. Бывает, одежду постираем, а от нее тухлятиной несет. В каком веке живем? Бабушки с двумя канистрами к магазину ходят, мне до слез обидно на это смотреть. Я сама после операции, тяжело воду носить.
— В моей молодости было столько воды — рыбу не покупали. Идет кто-нибудь с рыбалки, в окошко стучит и говорит: на тебе рыбки. Сейчас, когда в магазин рыбу привозят, в соседском чате сразу пишут. Это для нас праздник, — подтверждает Земфира, женщина в красном платье с бусами.
Вода в ильмене мутная и теплая. Местные уверяют, будто ильмень теперь можно перейти пешком — не утонешь. Парень в голубой футболке вызывается это сделать, заходит в водоем, медленно бредет метров двадцать — вода едва доходит ему до колен.
Жители Николаевки начинают перечислять населенные пункты, где их знакомые страдают от нехватки воды: Мирный, Старокучергановка, Янго-Аскер, Прикаспийский, Буруны, Линейное. Всех не упомнить. Водоемы пересыхают в Харабалинском районе, о критической нехватке воды сообщают жители Ахтубинского.
— Мы обращались к губернатору, недавно одна из наших ездила в Москву, в приемную президента, — говорит блондинка в темных очках. — Все знают о проблеме с водой. Но ничего не меняется. Будто специально наши села хотят загубить. Да, Волга мелеет. Но в Астрахани газ и нефть есть, уж с водой вопрос можно решить?
Энергетики против всех
Волга действительно мелеет. На экосистему ее дельты влияет глобальное потепление и сток воды с верховьев, который полностью зависит от работы гидроэлектростанций — их на реке восемь.
По словам эколога Евгения Симонова, ограниченный сброс воды недостаточен для наполнения пойменных озер, из-за чего происходит высыхание и осолонение ильменей.
- Вследствие строительства каскада ГЭС естественный гидрологический режим реки был кардинально изменен. Вместо мощного весеннего паводка мы получили спецпопуск, объем которого многократно меньше. Этой воды катастрофически не хватает, чтобы дойти до периферийных участков дельты, в особенности до западных подстепных ильменей.
В результате многие из ильменей полностью высохли, другие же превратились в соленые болота из-за отсутствия промывки и накопления солей. В оставшихся водоемах вода застаивается, цветет, что приводит к заморам рыбы и потере ценнейших нерестилищ. Непосредственному опустыниванию подверглось более 20% территории поймы.
Океанолог Владимир Андросов изучает астраханские ильмени уже более 20 лет. Их исчезновением он заинтересовался, когда задумал организовать рыбное хозяйство и неожиданно столкнулся с проблемами.
Когда оформил все документы, то приехал получать квоту в агентство по рыболовству Астраханской области. Мне выдали квоту на 24 тонны, что было смешно. Я знал, что наш регион до 1991 года добывал 300 тысяч тонн рыбы. Стал разбираться, почему нет рыбы. Причина в одном — ильмени зависят только от потока воды, который приходит в момент половодья. Сейчас вода и рыба просто не могут свободно пройти в них.
Одновременно ильмени выступают и в роли резервной природной емкости, которая поддерживает уровень воды в западной части дельты Волги. Вместе с половодьем идет наполнение горизонтов грунтовых вод, которые охлаждают ильмени, препятствуют росту водорослей, тростников и замору рыбы, нерестящейся в этих водоемах.
Так и получается: слабеющая Волга не может напитать ильмени, а они не могут поддержать ее уровень. Площадь ильменей уже сократилась на 40% от той, что была до строительства каскада ГЭС. Перспективы оставшихся 60% с учетом продолжающегося обмеления Волги выглядят туманно.
— Бороться с опустыниванием возможно только методом восстановления естественных водных протоков, — настаивает Андросов. — От нас требуется одно: запустить полную воду, которую сейчас сдерживают гидротехнические сооружения.
Евгений Симонов подчеркивает, что с точки зрения энергетиков полноценный сброс паводковой воды — прямая потеря прибыли: для выработки электроэнергии нужно поддерживать уровень водохранилищ высоким. При этом он замечает, что сегодня волжские ГЭС играют сравнительно малую роль в единой энергосистеме страны, и, была бы воля, потерю их мощностей можно компенсировать.
С такой оценкой согласен и бывший глава Минэкологии, научный руководитель Института водных проблем РАН Виктор Данилов-Данильян. По его мнению, если снизить интенсивность работы ГЭС в экологических интересах, компенсировать придется около 3–4 гигаватт мощности. «Это одна хорошая электростанция на газе. Газ нам девать сейчас некуда», — говорит ученый.
— Ущерб от потери рыбных запасов, деградации пастбищ и проблем с водоснабжением многократно превышает выгоду энергетиков, — подчеркивает Евгений Симонов. — Необходимо на государственном уровне признать приоритет экологических попусков над коммерческими интересами отдельных отраслей, ведь это вопрос стратегической безопасности. Технически увеличить сброс возможно.
«Ситуация может стать необратимой»
Ежегодно во второе воскресенье июля в Астрахани празднуют день рыбака. К Петровской набережной Волги стягиваются люди. Они фотографируются возле инсталляций с лодками и сетями. Каждый район Астраханской области выставляет свой стенд, где выступают местные исполнители в национальных костюмах и стоят очереди — люди разбирают бесплатную уху. Жара изнуряющая, суп горячий, но никого это не останавливает.
В 2023 году региональные власти заявили, что на Астраханскую область планируют распространить национальную программу по борьбе с опустыниванием, где предусмотрены мероприятия по мелиорации и обводнению зоны западных подстепных ильменей. Ее разработали сотрудники Центра по борьбе с опустыниванием, а реализация должна начаться с 2025 года. Но пока информации об этом нет.
— Для настоящих изменений нужна системная работа и серьезные вложения, — говорит один из астраханских экологов. — Большая проблема состоит в том, что все мы, люди, любим потреблять и ни от чего не хотим отказываться.
На Дне рыбака Енотаевский район, помимо ухи, раздает арбузы. Здесь же стоят прилавки с изделиями для продажи. Среди них магниты с арбузами, рыбой и буквой Z. У Петровского фонтана проходит концерт. Люди окунают ноги в теплую воду и внезапно поднимают камеры телефонов. Мимо шествует губернатор Астраханской области Игорь Бабушкин, окруженный охранниками и журналистами. В тот день позже он скажет, что правительство региона делает все возможное для сохранения рыбных богатств области.
— Климатические изменения таковы, что условия увлажнения будут становиться все хуже. Стоит ждать дальнейшей деградации волжской поймы и дельты, — считает эколог Станислав Шинкаренко. — В то же время у нас существенно растет количество дней с большими скоростями ветра, поэтому ситуация может скоро стать необратимой. Необходимо хотя бы ввести регулирование численности скота в соответствии с емкостью пастбищ и начать проведение фитомелиоративных мероприятий.
В самом конце выставочного ряда стоит палатка мобильного пункта набора добровольцев в армию. С установленной для праздника сцены доносятся слова песни: «Живы будем, не помрем, все преодолеем. Эх, поширше расступись, матушка Россия. Говорят, что мужики все переведутся. Но уж этого враги точно не дождутся».
«Кедр»